Почему мы так боимся облучения? Обоснована ли радиофобия? Как не сойти с ума от навязчивой мысли об опасности бытового облучения? На эти и многие другие вопросы в нашей редакции рассказал гость пресс-клуба «РП», профессор НИЯУ МИФИ, заместитель директора Института международных отношений НИЯУ МИФИ Александр Колдобский.
ПРОВЕТРИВАЕМ ПОДВАЛЫ, КЛЕИМ ОБОИ
— Александр Борисович, Интернет пестрит «фактами» об опасности самых обычных вещей. Например, посуды из хрусталя или кафельной плитки. Стоит ли отправлять на помойку советские сервизы и отделывать ванные комнаты другими материалами?
— Странные слухи. В названных вами предметах просто нечему «светить». Другое дело -известные радиационные риски. Я говорю об излучении радона (радиоактивный газ, который повсеместно высвобождается из земной коры и материалов, содержащих продукты разрушения гранитных пород (песок, глина), в них всегда, пусть в небольших количествах, содержится уран и торий. — Прим. ред.), которое обусловливает примерно половину годовой дозы, получаемой человеком.
Кстати, сильнее всего его влияние в помещениях, которые плохо проветриваются, и в подвалах. На открытой местности радон не представляет опасности, это все-таки газ. А что касается закрытых помещений, то радон излучают и строительные материалы, в том числе кирпич, бетон… Если стена покрашена, эманация радона уменьшается на порядок. Есть обои? Еще лучше!
Что же касается техногенных источников ионизирующего излучения, то до сих пор наибольший вклад вносят выпадения от атмосферных ядерных взрывов, которые были проведены на рубеже 1950 — 1960-х годов. Тогда взрывались настоящие «чудовища», и значительные количества радиоактивных продуктов взрывов уносились в стратосферу. Немедленного обратного выпадения не было, в атмосфере возникали «тропосферные мешки», которые вследствие вращения Земли образовывали широтные поясы. Эти радиоактивные осадки выпадают на всей Земле до сих пор.
В Москве, к примеру, повышенная доза излучения (правда, всего на 10 — 15 процентов) наблюдается на Тверской, где дома имеют гранитную облицовку. Где гранит — там и уран, причем в немалом количестве. Когда я был в Санкт-Петербурге, тогда еще Ленинграде, то интереса ради положил свой дозиметр на гранитный валун в основании памятника Петру Первому. Прибор зафиксировал заметное превышение фона.
— А как понять, вредный идет дождь или нет?
— Любой из нас получает среднюю дозу облучения в год — 2,4 мЗв/год. Это абсолютно нормально, ведь, если фоновой радиоактивности на Земле не станет, человеческий организм, вероятнее всего, не сможет существовать. Выпадения от ядерных взрывов дают 0,012 мЗв/год, а остальное — космическое излучение, излучение земной коры, внутреннее излучение калия-40 и радона. Понятие «вредный дождь» мне комментировать трудно.
— Еще в 1987 году в редакцию газеты стали поступать жалобы смолян, проживающих в огромном молодежном комплексе, ныне известном как «шоколадка», на Поповке. Он был построен из железобетонных панелей. Читатели сетовали на головные боли, возникло подозрение на повышенную радиацию. Прибор радиолога зафиксировал там в некоторых местах 46 — 50 мкР/ч при нормальном фоне 14 — 16. С чем это может быть связано?
— Достаточно, чтобы в какую-то точку строительных материалов, из которых изготавливали шлакоблоки, села так называемая «горячая чернобыльская частица». Она может обусловить резкое повышение фона.
— Смоленская область может быть усеяна этими частицами?
— Загрязнение, которое получил Смоленск, не входит в первую десятку по интенсивности. В России на первом месте, конечно, Брянщина. Довольно сильное загрязнение – в Тамбовской области. Самое большое по площади, но не по плотности — в Тульской. Смоленск примерно в середине списка.
ОБ «ОПАСНЫХ» ЖЕНЩИНАХ, БАНАНАХ И ЧЕРНИКЕ
— Чего еще надо бояться?
— Ничего. В то же время исследование радиоактивности окружающего нас мира иногда дает неожиданные результаты. Например, вы знали, что женщины радиоактивнее мужчин? А объяснение простое — радиоактивность человеческого тела полностью обусловлена изотопом калия «калий-40». Это ровесник Земли, у него громадный период полураспада. Он есть везде, где есть калий, — в естественной смеси его 0,012 весового процента. В том числе в человеческом организме. При этом он накапливается в мышечно-жировой ткани. А в силу генетических особенностей организма у женщин весовой процент мышечно-жировых тканей больше, чем у противоположного пола. Можно привести и другие примеры, иногда веселые, иногда не очень. Но уж женщин точно бояться не стоит — их надо любить, холить и лелеять.
— Из разряда грустных, наверное, бананы, которые богаты калием?
— Недавно одна газета выпустила целую статью про бананы. Там была такая глупость, что я даже не выдержал — связался с редакцией и провел просветительскую работу.
— Так что делать с бананами?
— Покупать и есть, если средства позволяют.
— То есть продукты не излучают опасную радиацию?
— Смотря какие. Если хотите купить чернику у бабули на обочине дороги, надо взять в расчет сравнительную близость Смоленщины к Чернобылю и задуматься: а где она могла ее собрать? Другое дело — рынки, на которых имеется радиационный контроль. Причем, насколько я знаю, работает он неплохо. Но в общем радиационные риски при потреблении продуктов питания минимальные.
ПРО САПФИРЫ И СВЕТЯЩЕГОСЯ СТАЛИНА
— Недавно довелось читать об опасности синтетических сапфиров, что в процессе производства для получения более насыщенного цвета их подвергают воздействию радиации…
— Есть в ядерной физике понятие «наведенная радиация», когда изначально нерадиоактивный материал облучают нейтронами и он становится радиоактивным из-за захвата частиц. Но для этого нужны именно нейтроны. Искусственные сапфиры ими не облучают.
Для насыщенности цвета иногда используется облучение на электронных ускорителях. Наведенного излучения при этом не образуется, так что искусственные сапфиры вполне безопасны.
— А еще по Интернету гуляет предупреждение, что на старинных украшениях, покрытых яркой эмалью, может оказаться радиоактивная окись урана.
— Впервые слышу, чтобы что-то покрывалось окисью урана. Это очень мутное вещество, которое никак не может придать красоты или яркости предмету. Но в вашем вопросе есть интересный поворот. Использование ядерных технологий начиналось не с урана, а с радия. Он применялся в медицине и других отраслях, в том числе для изготовления светосоставов. Например, пилотам было очень удобно пользоваться часами, стрелки и циферблат которых светились в темноте. Известен факт, что работницы завода, которые раскрашивали эти приборы, нередко облизывали кисточки, чтобы те были поострее.
В результате радий накапливался у них в костях, что привело к не самым хорошим последствиям. Знаете, в Загорске, недалеко от Москвы, есть предприятие, куда свозят на захоронение бытовые радиоактивные отходы.
Однажды я спросил у работающих там коллег: «Что вам больше всего запомнилось в вашей практике?» Ответили – портрет товарища Сталина, выполненный светящимися красками на основе радия. Вот уж что, наверное, фонило!
— Интернет-магазины торгуют порошками, которые способны любую краску сделать светящейся в темноте. Это может быть опасно?
— Нет. Это какой-то люминофор, который ничего общего с ионизирующим излучением не имеет.
О ЯДЕРНЫХ ГИГАНТАХ И ТЫСЯЧЕЛЕТНИХ КИТАХ
— В последнее время Росатом продвигает идею, что мирный атом — как «мирный ветер». И радиации по большому счету бояться не нужно, в том числе чернобыльской черники. Что вы на этот счет можете сказать?
— В отношении роли атомной энергетики… Помните, был такой великий медик Авиценна. Он утверждал, что «все есть яд, и все есть лекарство, и только доза играет роль». Я и не говорю, что реактор должен стоять в каждом подвале. В то же время при нынешней структуре энергетики в России без АЭС не прожить. Атомная генерация должна при этом закрывать базовую часть суточного энергопотребления — от трети до половины всей потребляемой энергии. Остальное должно ложиться на другие типы генерации, в первую очередь на парогазовые установки. Вообще же при обсуждении очень сложных проблем развития современной энергетики следует помнить слова Льва Давидовича Ландау: «Энергетика – это не наука, а здравый смысл». Но что такое «мирный ветер» из вашего вопроса, я понимаю не вполне.
— С другой стороны, Европа активно переходит на экологически чистые источники энергии…
— Германия – единственная страна, которая приняла закон о полном запрете атомной энергетики. В свое время видный немецкий экологический деятель Клаус Тепфер сказал: «Атомная энергетика не дает парниковых выбросов, однако она опасна сама по себе». Когда я слышу такое, вспоминаю книгу «20 тысяч лье под водой» Жюля Верна. В сцене у иллюминатора «Наутилуса» Консель спрашивает Неда Ленда: «Сколько живут киты?» И немедленно получает ответ: «Тысячу лет. Это знают все». Здесь то же самое. Все знают, что атомная энергетика «опасна», но на том же уровне, на котором Нед знал, что киты живут по тысяче лет.
И не забывайте, что в центре Европы располагается атомный гигант — Франция, у которой 72 процента генерации приходится на атомную энергетику. Добавим к этому мощнейшие сети европейских энергомостов, по которым можно «гонять» энергию из страны в страну сколько угодно. Вот откуда исходит «антиатомная» позиция Германии. И то уже сейчас она имеет ощутимо негативные последствия — например, необходимость импортировать энергию из Польши.
А там она производится на ТЭС со сжиганием бурого угля, что, с точки зрения экологического состояния внешней среды, очень плохо.
Что же до «экологической чистоты» из вашего вопроса, то с этим понятием надо обходиться очень аккуратно, имея в виду всю совокупность проблем, а не что-то, произвольным образом выдернутое из контекста.
— Как бы вы могли оценить состояние Смоленской АЭС?
— У меня нет оснований выделять САЭС из числа других станций с реакторами РБМК. Тем более после усовершенствований, которые были сделаны после чернобыльской аварии. Что касается радиационного фона вблизи САЭС, то в Росатоме есть информационные ресурсы, с помощью которых любой житель страны может в течение пары секунд узнать радиационную обстановку вблизи любой АЭС России, в том числе и вблизи САЭС.
Конечно, вечных машин в мире нет, и реактор не исключение. Проектная степень радиационных рисков на САЭС приемлемая. Но по сравнению с реакторами следующих поколений САЭС уже устаревает. Поэтому реакторы ВВЭР-ТОИ, которые ставятся на замещение на САЭС, обладают проектным уровнем безопасности на четыре порядка выше, нежели РБМК.
— А можно ли как-то понять, что радиационный фон повышен, если не пользоваться информресурсами госкорпорации?
— Никак — таких органов чувств у человека нет. Другое дело, кому верить — этим ресурсам или слухам и сплетням. Здесь, по-моему, главным лозунгом человека, который живет в современном мире, полном рисков, в том числе техногенных, должен стать призыв «Доверяй профессионалам».
Когда произошла авария на Фукусиме, люди рассуждали примерно так, как вы сейчас: «Мы ничего не знаем и знать не хотим, но это опасно. А значит, первое, что надо сделать, — выпить йод». Так было и у нас на Дальнем Востоке, где радиационный риск после фукусимских событий отсутствовал вовсе. Но люди не только принимали йод внутрь, но и обмазывались им с ног до головы. И даже не задумывались о том, что он токсичен!
И еще — огромную роль играет общий уровень образования. Например, 3 процента россиян до сих пор верят, что Земля плоская, а 4 процента — затруднились с ответом. Такие люди и в отношении радиационных рисков могут придумать что угодно, да еще и в Сети поделиться.
ПРО ЯДЕРНЫЙ ЧЕМОДАНЧИК США И РЫЖИЙ ЛЕС ЧЕРНОБЫЛЯ
— Так почему же мы боимся атомной энергии?
— Восприятие любой технологии зависит от ее «визитной карточки». С каким «лицом» ядерные технологии пришли в наш мир? Атомные бомбы упали на Хиросиму и Нагасаки — и боязнь радиации после этого почти заложилась в генетику человека. Еще одна причина радиофобии — многолетняя информационная блокада всей информации о ядерных технологиях, тотальная секретность. Работала психологическая установка: «Если о чем-то молчат, значит, неспроста». И наконец, третий фактор — то, что мы не можем почувствовать, радиоактивность. Нет у людей такого органа чувств, который улавливал бы излучение.
А если что-то «неизведанное» потенциально представляет вред, то человеку нетрудно сделать вывод, что опасно все, что с ним связано. Уже этого достаточно, чтобы нанести неприглядный «макияж» на «лицо» атомной энергетики. Добавим к этому то, что в преддверии каждых выборов появляются политики, которые истинные цели своей деятельности прикрывают антиатомными лозунгами. На мой взгляд, роль чернобыльской катастрофы в развале СССР входит в топ-5 основных причин. Вспомните, во второй половине 1980-х годов, когда в государстве и так было немало проблем, ничего не понимающие в атомной промышленности политики стали выдвигать лозунг «Вон из страны, где такое происходит!». К сожалению, это срабатывало.
— Кстати, а что сейчас происходит в Чернобыле?
— Это украинская территория, обмен информацией с коллегами не на прежнем уровне. Могу сказать, что чернобыльское загрязнение чрезвычайно пятнистое. На расстоянии буквально десятков метров соседствуют зоны, где можно спокойно находиться, и те, где лучше не появляться. Что касается природы, то зверья там развелось видимо-невидимо, так как отсутствует главный враг — человек. Больших изменений в составе и состоянии биоты там сейчас нет. Хотя сразу после аварии они были — например, в районе Рыжего леса, где деревья поглотили огромные дозы. Но трехголовых коров в чернобыльской зоне не было и нет.
Что касается здоровья человека, то единственным неоспоримым последствием воздействия радиации является папиллярный рак щитовидной железы. Кстати, в отличие от фонового рака, его излечение хирургическим путем в 95 — 97 процентах случаев проходит успешно.
— Возможна ли в ближайшем будущем ядерная война? Если произойдет такой конфликт у США с Северной Корей или Ираном, что станет с нами?
— Такая война приведет к тому, что государство, по которому нанесен американский ядерный удар, за считанные часы прекратит свое существование. Не только как политический субъект — как географический. Но применительно к России, с ее колоссальным ядерным потенциалом, исход такой войны будет совершенно иным. Говоря коротко, это будет гибель мира.
Политическое руководство СССР и США, при котором случился Карибский кризис 1962 года, посещало ядерные испытания, они знали, что это такое — ядерное оружие. Может быть, поэтому тогда и удалось избежать третьей мировой войны.
Однако сейчас в США выросло поколение политиков, для которых что ядерная война, что неядерная — часто нажатие кнопок между двумя чашечками кофе. А это по-настоящему опасно.
Современное ядерное противостояние еще Уинстон Черчилль называл «миром через взаимный страх». Конечно, это неуютно. Но любой мир лучше войны.
