Смоленский педагог-дефектолог Вероника Балашова стала победителем регионального этапа Всероссийского конкурса «Учитель-дефектолог России». В канун профессионального праздника – Дня учителя Вероника Петровна рассказала о своей профессии, ее актуальности и новых методах работы с детьми.
— Вероника Петровна, как и, главное, почему вы стали именно дефектологом?
— Мне интересно работать с особенными детьми, помогать им обретать навыки, учить их познавать мир и самих себя. А специальное дефектологическое образование по профилю «Логопедия» я получила в Смоленском университете. Там же закончила магистратуру по направлению подготовки «Детская семейная психокоррекция».
Вот уже семь лет работаю в Центре диагностики и консультирования. Родители к нам приводят ребятишек, страдающих от задержки психического развития, расстройства аутистического спектра, интеллектуальных нарушений, с задержкой речи и множественными тяжелыми сочетанными нарушениями.
— Насколько в Смоленске востребованы специалисты-дефектологи?
— Профессия очень актуальная, потому что с каждым годом увеличивается количество детей с ограниченными возможностями здоровья. Они испытывают большие трудности в познании окружающей действительности, в выражении своих мыслей и чувств, а педагог-дефектолог помогает им справиться с этой ситуацией. Надо иметь в виду, что, к сожалению, количество таких детей год от года будет нарастать. Этому в значительной степени способствуют проблемы с экологией, генетические факторы, проблемные беременности и роды, которые тоже впоследствии сказываются на развитии ребенка.
В нашем Центре созданы группы корректирующей направленности, например, две — для детей с расстройством аутистического спектра, по одной — с задержкой психического развития и с нарушениями речи. Возраст в основном дошкольный, от 4 до 7 лет, но есть и ученики 1-го или 2-го классов.
Также у нас работает отдел психолого-педагогической помощи, куда приходят дети на индивидуальные занятия по определенному расписанию, где с ними занимаются сразу два специалиста, например, логопед с психологом, дефектолог с психологом или дефектолог и логопед.
Как правило, это дает ощутимый положительный результат. Подбор специалистов зависит от того, какие нарушения есть у детей и что прописано в рекомендуемой каждому ребенку индивидуальной программе.
— Кто разрабатывает эти программы?
— В Центр дети зачисляются только после прохождения психолого-медико-педагогических комиссий, городской или областной. Там делается комплексная оценка состояния каждого ребенка врачами – психиатром, неврологом, педагогом-дефектологом, логопедом, психологом. Они выносят заключение, на основании чего и разрабатываются индивидуальные программы.
— По вашему мнению, количество детей с различными отклонениями в психическом развитии будет и дальше расти или все же произойдет некая стабилизация?
— На мой взгляд, эта волна будет нарастать, особенно детей с нарушениями речи. Их и сейчас уже слишком много, большинству будущих первоклассников нужен сначала не учитель, а логопед, а все чаще и дефектолог. Уже стало обычным явлением то, что в 3 года дети не говорят. На мой взгляд, это происходит потому, что они с самого раннего возраста все «сидят» в телефонах и очень мало общаются с родителями и сверстниками.
Часто приходится наблюдать такую картину. Мама с ребенком пришли на занятия чуть раньше назначенного времени, и она быстренько находит какую-нибудь компьютерную игру, отдает сыну или дочке свой смартфон, а ребенок в нем просто «зависает». И это вместо того, чтобы поговорить, показать малышу что-то новое, разучить с ним неизвестное ему слово… Многие дети уже ушли с головой в виртуальный мир, и самое печальное, что значительная часть из них потом уже не хотят возвращаться в реальность. Это большая проблема, поэтому, когда родители приводят детей на занятия, с ними стараются побеседовать наши педагоги, рассказать, научить папу или маму, а лучше обоих правилам общения с ребенком.
— В чем наиболее часто встречающаяся трудность в общении родителей и ребенка?
— В том, что далеко не все дети, которые попадают к нам, понимают обращенную к ним речь. Тогда мы используем дополнительные методы коммуникации, например, через карточки. С их помощью ребенок может сказать взрослым, чего он хочет. Например, выбирает карточку со словами «Я хочу», прикрепляет ее к специальному планшету, а потом, вслед за ней, находит карточку предмета, который хочет получить. Далее несет планшет к одному из родителей и пальчиком показывает «Я хочу…» В конце концов после таких упражнений у него начинает развиваться речь. Эти карточки, символы нужны для того, чтобы стимулировать развитие речи у детей и они могли сообщить взрослым о своих желаниях. Но для любого шага вперед нужен огромный повседневный труд педагогов, врачей и родителей.
— В чем заключается суть разработанной вами методики работы с такими детьми, которая была столь высоко оценена на всероссийском уровне?
— Я сама разработала методику под названием «Живая книга». В Центре мы работаем по ней уже два года. Эта методика заняла 12-е место из 250 представленных на Всероссийский конкурс «Учитель-дефектолог России» работ.
Ее ценность в том, что она идет от ребенка и основана на его индивидуальном жизненном опыте. Малыш пишет ее сам, на занятиях с педагогом, с родителями дома. Ее особенность в том, что если с норматипичными детьми мы начинаем изучать алфавит с буквы «А», то здесь начинаем с буквы «Я». Дело в том, что у детей с расстройством аутистического спектра нет понятия «Я». Они будут говорить о себе в третьем лице, но не скажут, например: «Я хочу…» Поэтому на первой странице книги – фотография самого ребенка, и с самого первого шага мы учим его ассоциировать себя с буквой «Я». Книга заполняется тем, что ее маленькому «писателю» особенно интересно, событиями, вызвавшими у него эмоциональный всплеск. Это могут быть отдельные слова, рисунки, какие-то понятные только ребенку и его окружению символы… И таким образом маленькими шагами мы приближаемся к развитию речи, выражению эмоций – к нашей общей победе над очень непростой ситуацией!
Фото автора
Автор: Андрей Завьялов , Рабочий путь
