Тому, кто утверждает, что образованность наследуется, нужен урок современной генетики.
Можно ли считать, что интеллект генетически детерминирован? На днях советник по вопросам образования правительства Великобритании Доминик Каммингс в качестве прощального подарка преподнёс министру образования Майклу Гоуву доклад, в котором сказано, что способность учиться в значительной мере заложена в генах. Многие думали, что спорам на эту тему положен конец, но 240-страничное эссе разожгло их с новой силой.
Почётный профессор биологии Открытого университета (Великобритания) Стивен Роуз напоминает, что подобные притязания основаны на двух допущениях: 1) мы можем определить и измерить интеллект и 2) мы можем разделить роль генов и окружающей среды.
Попытки измерить интеллект восходят к началу прошлого века, когда французский психолог Альфред Бине разработал серию тестов для школьников разных возрастов, дабы помочь учителям выявить тех, кому могут понадобиться дополнительные занятия. Определив средний балл для каждого возраста как 100, он сравнил показатели детей со средним для возрастной группы и таким образом получил умственный коэффициент — Intelligence Quotient (IQ).
В 1920-х появились тесты для взрослых, и их назначение изменилось. IQ стал считаться фиксированной мерой оценки способностей человека по сравнению с другими людьми. Целью тестирования стала не помощь, а описание индивида, помещение его на суррогатную линейную шкалу, как будто измеряется что-то вроде роста. С точки зрения IQ-теоретиков, интеллект представлял собой некую постоянную унитарность, поддающуюся твёрдой оценке.
В действительности, отмечает г-н Роуз, в отличие от роста, который можно измерить простой линейкой, шкала IQ напоминает скорее резинку, которая растягивается для подгонки к общественным ожиданиям. Несмотря на попытки разработать тесты, которые подошли бы ко всем культурам, они неизменно отражают допущения относительно того, какие ответы являются «правильными» и как люди должны себя вести.
Когда мальчики и девочки набирали в среднем одинаковое количество баллов, когда дети из среднего класса справлялись с тестами лучше выходцев из среды рабочих, когда белые опережали афроамериканцев, это никого не удивляло: «так и должно быть». Считалось, что результаты отражают реальную ситуацию.
Тесты на IQ коррелировали со школьной успеваемостью (и с социально-экономическим положением родителей) только потому, что именно для этого их и создавали, подчёркивает г-н Роуз. Но они очень слабо предсказывали будущий карьерный успех индивида. Как вскоре выяснили критики, IQ-тесты не способны уловить столь эфемерные характеристики человека, как практический ум, способность к творчеству, эмоциональный и социальный интеллект, музыкальный и художественный талант… Список можно продолжить.
Более гибкие психометристы заговорили о множественности интеллектов. Более того, нейробиологи, прекрасно осведомлённые о том, что ум зависит от таких процессов, как восприятие, внимание, память и скорость реакции, всегда скептически относились к редукции интеллекта до какой-то одной единицы измерения.
Так зависит ли интеллект, определяемый подобным образом, от генов? Ответ совершенно очевиден: да, конечно, — как и всё остальное, чем обладает организм. Но, как и всё остальное, он определяется ещё и средой, в которой растёт ребёнок. Возможно ли понять, в какой мере ум зависит от генов и в какой — от среды?
Ещё до появления современной генетики для ответа на этот вопрос учёные разработали уравнение наследуемости (степени генотипической обусловленности изменчивости признака для популяции): V = G + E + (GXE), где V — изменчивость признака, G — генетический фактор, E — фактор окружающей среды. Говоря упрощённо, гены и окружающая среда дополняют друг друга, и их взаимодействие выражается членом GXE.
Исходя из этой формулы, а также из сравнения показателей IQ однояйцевых и разнояйцевых близнецов, психометристы договорились считать, что наследственность определяет интеллект примерно на 50%. Роберт Пломин, советник г-на Гоува по психогенетике, активно пропагандирующий эту науку, повышает планку до 70%. Именно эту цифру цитирует доклад г-на Каммингса.
Однако, по мнению г-на Роуза, эти расчёты лишены смысла. Они хороши лишь при наличии однородной среды, то есть когда вы изучаете урожаи зерновых или надои молока. Для этого их и создавали. Но среда, в которой растут люди, сильно варьируется, поэтому применять эту формулу к человеку бесполезно.
Например, исследования говорят о том, что для семей среднего класса наследуемость оценивается примерно в 70%, а для бедных семей, где среда менее стабильна, — в 10%. Именно поэтому (среда-то меняется) за последнее столетие дети развивающихся стран стали получать по результатам IQ-тестов в среднем на 15 баллов больше — к удивлению детерминистов.
Что ещё более важно, расчёты имеют смысл только в том случае, когда взаимодействие между генами и окружающей средой (GXE) сравнительно небольшое. Сорок лет назад IQ можно было считать разумным допущением. Сегодня, в свете новых генетических исследований, выросших из секвенирования человеческого генома, очевидно не только обусловленность поведенческих признаков многими сотнями генов, но и взаимодействие последних с окружающей средой в период развития организма (изучаемое активно развивающейся эпигенетикой). Попытки жёстко связать тот или иной ген с определённым типом поведения провалились.
Например, одно из недавних исследований, в котором приняли участие 127 тыс. человек, было посвящено связи генов со школьной успеваемостью. Удалось найти только гены, которые отвечают всего за 0,02% разницы между школьниками по этому показателю.
Г-н Пломин утверждает, будто что-то нашёл, и сейчас геномы его подопечных расшифровываются Пекинским институтом генетики (КНР) — крупнейшим в мире профильным учреждением. Но г-н Роуз уверен, что из этого ничего не выйдет — точно так же, как ничего не вышло из многочисленных предыдущих штудий. В генетике даже появилось понятие «чёрной дыры», которое относится как раз к исследованиям наследственности.
Чем бы ни оказался в конечном счёте интеллект, подобные неудачи говорят о том, что поиск генов, отвечающих за ум, обусловлен прежде всего соображениями идеологическими, а не биологическими или социологическими. Г-н Роуз считает фантазёрством предложение г-на Каммингса найти такие гены и разработать индивидуальные школьные курсы для детей с той или иной наследственностью. Это возвращение к практике, вышедшей из употребления ещё в 1970-е, когда по окончании начальной школы английские дети сдавали экзамены, определявшие, какой курс им лучше подойдёт в средней школе. Г-н Роуз убеждён: гены не определяют способность к обучению и не ограничивают её.
